Антикризисный маневр

Неправильные представления о движущих силах кризиса неизбежно приведут к ошибкам в антикризисной политике. На вопрос о причинах кризиса в России обычно даётся стандартный ответ – он является следствием мирового кризиса. Такой ответ недостаточен. Помимо первоисточника, механизма и каналов распространения, кризис должен иметь внутреннюю основу в тех странах, куда он приходит. Иначе он не распространится.

Причины кризиса в западных странах и в России разные, хотя всё это называется одним термином – мировой кризис. На Западе – это прежде всего финансовый кризис, порождённый в первую очередь сильнейшим отрывом раздувшейся финансовой сферы от реальной экономики («кредитно-денежный пузырь»), наложившимся на кризис доверия и спекулятивный разгул. «Пузырь» надувался постепенно, минимум 25-30 лет, но особенно активно этот процесс шёл последнее десятилетие. В конце концов он неизбежно начал «сдуваться», что и породило мировой финансовый кризис. Внешне это проявляется прежде всего в невозможности превращения значительной части накопленных финансовых активов в реальные деньги. В России нет такого отрыва финансовой сферы. В этой области мы, к счастью для нас, ещё отстали (хотя кое-кто активно стремится к тому, чтобы Россия ликвидировала свою «отсталость», несмотря на очевидный негативный опыт западных стран).  

Кризис в России – это кризис сложившейся структуры экономики и внешней торговли.

Как известно, ведущую роль в российской экономике стали играть доходы от экспорта энергетических ресурсов («нефтяная и газовая игла», по привычной журналистской терминологии), резко возросшие с 2003-2004 гг. благодаря исключительно высокому уровню цен этих товаров на мировом рынке. Около трети всей доходной части федерального бюджета формировалось за счёт доходов от экспорта, накопление больших, около 600 млрд. долл., валютных резервов и почти 200 млрд. долл. резервного фонда имели тот же источник.  

Уже лет пять, как стенания по поводу того, что Россия «села на нефтяную и газовую иглу», что импорт непомерно велик, а также и призывы диверсифицировать российский экспорт слышны изо всех углов нашего Отечества. И с этим все согласны. Редкий пример национального единодушия. В качестве выхода из создавшейся ситуации для изменения структуры экономики и внешней торговли предлагаются то нанотехнологии, то инновационная экономика. Предложения подкреплялись существенным государственным финансированием. Тем не менее никаких заметных сдвигов в структуре российской внешней торговли и экономики не произошло. Пока золотой дождь экспортных доходов падал с неба, призывы к диверсификации оставались втуне.  

Резкое сокращение этих доходов после начала мирового кризиса в результате сильного падения цен на топливо и сырьё на мировых рынках (с сентября 2008 г. они упали примерно на треть), послужило главным каналом переноса кризисных процессов на российскую почву. В этом вопросе в стране также существует полное единодушие.

Однако недостаточное внимание обращается на тот аспект, что в России сильно искажённой оказалась не только структура внешней торговли, но и структура экономики в целом, что привело к более тяжелым последствиям для России после начала кризиса.

Внутренняя экономика стала в чрезмерной степени ориентироваться на обслуживание «нефтяной и газовой иглы». Поэтому столь значительным стал шок от падения мировых цен. Российских предприятий, работающих на внутренний рынок, помимо обслуживания потребностей экспортного сектора, явно недостаточно для удовлетворения внутренних потребностей. Импортируется чуть ли не половина потребляемого продовольствия, от 30% до 70% промышленных потребительских товаров, ¾ оборудования. Иными словами, произошла деиндустриализация России, разрушение большей части обрабатывающей промышленности. Уже прошли почти два десятилетия после начала нашей «рыночной революции» в 1992 г., а мы никак не можем восстановить советский уровень промышленного производства. Внутренний рынок сложился в крайне диспропорциональном уязвимом виде. Российская модель включения страны в процессы глобализации оказалась ущербной для нашей страны.  

Именно поэтому эффект от падения экспортных доходов стал столь большим, именно поэтому привнесённый извне мировой финансовый кризис сказался на России сильнее, чем на странах – родоначальниках кризиса. По оценкам, ВВП западных стран упадёт в 2009 году на 2%-4%, а в России – минимум на 5%-7%, а скорее ещё сильнее. Если бы в России сохранились или получили существенное развитие индустрия и сельское хозяйство, ориентирующиеся преимущественно на внутренний рынок, внешние шоки сказались бы на российской экономике гораздо слабее. Несмотря на падение экспортных доходов, работала бы большая часть предприятий, рабочая сила увольнялась бы в гораздо меньшей степени, а казна получала бы свои налоги. Замещение импорта внутренним производством было бы менее сложной задачей.  

Тем самым мы получаем ответ на вопрос, кто прав в непрекращающимся споре, как государству целесообразнее было тратить огромные экспортные доходы предыдущего периода: копить ли их в кубышке «на чёрный день», как это сделал Кудрин, или использовать в значительной степени на диверсификацию внутренней экономики? На наш взгляд, ответ очевиден как с точки зрения борьбы с кризисными процессами в России, так и с точки зрения развития российской экономики в принципе.  

Изложенное выше, как нам кажется, также объясняет, почему реакция российской и китайской экономики на мировой кризис оказалась столь различной при схожести внешних факторов кризиса. Роль внешней торговли в экономике Китая аналогична российской. В сфере внешней торговли создавалась почти треть ВВП Китая. Как известно, Китай превратился в «фабрику мира».

После начала мирового кризиса китайский экспорт также упал примерно на четверть, как и в России. Тем не менее, экономика Китая продолжает расти.

Китайское руководство объявило своей целью достижение 8-процентного роста ВВП в текущем году (ранее увеличение ВВП составляло в среднем 9% в год). Если даже цели китайского руководства окажутся завышенными, всё равно никто не сомневается, что темпы экономического роста в стране будут высокими.  

Главный фактор китайского феномена – попытка, по-видимому, успешная, заменить внешние факторы развития внутренними, иными словами, заменить сокращение внешнего спроса ростом внутреннего спроса. Возможность этого маневра создаётся диверсифицированным характером внутренней экономики, способной удовлетворить подавляющую часть расширения внутреннего спроса Китая. Антикризисные меры китайского руководства по преимуществу направлены на поддержание и развитие реального сектора. Характерно, что по сей день сохраняются серьёзные ограничения по капитальным статьям платёжного баланса, чтобы воспрепятствовать оттоку капитала из страны, т.е. китайское руководство не хочет вводить полную обратимость юаня, хотя все предпосылки для этого уже давно имеются (соответствующее состояние платёжного баланса и размеры золотовалютных резервов). Фондовый рынок также развит относительно слабо. Следовательно, китайское руководство особо не следует догматам рыночных экономических теорий, предпочитая прагматический подход.  

Возможности аналогичного манёвра в российской экономике весьма ограничены. Что могут предложить российские предприятия внутреннему потребителю как компенсацию сокращающегося импорта с тем, чтобы это повлекло за собой рост внутреннего производства и занятости? Дополнительные поставки нефтепродуктов, алюминия, вольфрама, газа и т.п.? Да, но это лишь небольшая часть внутреннего спроса, и такие дополнительные поставки практически не приведут к росту занятости. Главное – каковы возможности импортозамещения в России. Такой маневр был основным средством вывода российской экономики из кризиса в период правительства Е. Примакова в 1998 – 1999 гг. Резкая девальвация рубля в тот момент привела к удорожанию импорта и создала возможность для развития российских предприятий, замещавших импортную продукцию. Но тогда ещё частично имелись незанятые мощности на многих промышленных предприятиях, сохранившиеся с советских времён. Их загрузка была относительно простой задачей. Сейчас такие возможности фактически исчерпаны, поскольку таких мощностей уже практически нет. Они исчезли вместе с исчезновением многих промышленных предприятий. Ныне широкомасштабное импортозамещение возможно лишь при строительстве новых предприятий и расширении существующих мощностей, а это требует больших капиталовложений и времени. Серьёзное изменение структуры экономики обычно происходит в течение длительного времени. Тем более нельзя медлить с необходимыми мерами.  

Означает ли это, что российская экономика обречена на длительную стагнацию, пока не будет осуществлена коренная диверсификация структуры экономики и внешней торговли? По нашему мнению, такой «железной» закономерности нет.

Во-первых, достижение ограниченной диверсификации при правильной политике государства возможно за существенно более короткий период. Во-вторых, нам могут помочь процессы на мировых рынках. Не исключено, что цены нефти и других товаров российского экспорта со второй половины текущего года могут оказаться более высокими, чем это прогнозировалось ещё недавно, что, конечно, облегчило бы положение российской экономики. В-третьих, борьба с кризисом и состояние экономики зависят не только от упомянутых выше факторов, но и от многих других. Очень важно предотвратить существенный рост безработицы – самый болезненное проявление кризиса для российского населения. Это зависит не только от действия базисных факторов, но и от антикризисных мер. Очевидно, что значимость выбора адекватной положению экономический политики как краткосрочного, так и долгосрочного характера, в период кризиса приобретает исключительный характер.