Постсоветская элита

Какой видят элиту современной России ученые? На эту тему корреспондент "Столетия" беседует с доктором философских наук, профессором, заслуженным деятелем наук России, автором многих книг по элитологии, Геннадием Ашиным.

- Геннадий Константинович, если суммировать основные значения, в которых термин "элита" употребляется социологами и политологами, то получится весьма пестрая картина. Поэтому давайте для начала определимся с историей появления этого понятия в нашей стране.

- В советской научной литературе термин "элита" впервые вводится во второй половине 1950-х годов. Причем исключительно через разрешенный жанр "критики буржуазной социологии" (насквозь идеологизированный ). Иначе говоря, речь могла идти лишь об элитах в капиталистических странах, и только в негативном контексте.

- То есть, в Советском Союзе элиты как бы и не было?

- Действительно, официальная идеология утверждала, что в СССР нет эксплуатации человека человеком, следовательно, нет и не может быть господствующего эксплуататорского класса, нет и не может быть элиты. Но это было ложью: при Советской власти существовала, выражаясь профессиональным языком, высшая социальная страта, выполнявшая управленческие функции и обладавшая определенными привилегиями, то есть всеми атрибутами элиты, пусть и весьма специфической.

- А в чем была ее особенность?

- Прежде всего в том, что эксплуатация народных масс осуществлялась не посредством частной собственности на основные средства производства, а посредством коллективной собственности этого класса. Причем в этой собственности находилось и само государство.

- А идеологию тоже вырабатывает элита?

- Конечно. Причем, любой господствующий класс идеологически оправдывает и обосновывает свое господство. Советская элита, этот "новый класс", пошла дальше, она скрывала само свое существование. В советской идеологии этого класса не существовало. Считалось, что в СССР были только два дружественных класса – рабочие и колхозники, а также прослойка интеллигенции. И особенно тщательно эта элита скрывала свои привилегии – спецраспределители, спецжилье, спецдачи, спецбольницы – все это было возведено в ранг государственной тайны.

- Является ли сегодня постсоветская элита сложившимся социальным слоем или же она находится в начале своего формирования?

- А как вообще можно называть элитой (в ее истинном значении) людей, чье правление привело к драматическому ухудшению жизни населения, к сокращению его численности?! Увы, сегодня это – одна из наиболее коррумпированных групп российского общества. Свое "вхождение во власть" эти люди достаточно трезво рассматривают как временное и соответственно действуют, как временщики, озабоченные, не как подобает их статусу благосостоянием народа, а прежде всего быстрым личным обогащением. Побыв во власти и вылетев из нее, они оказываются обычно весьма богатыми людьми, крупными акционерами банков и корпораций, владельцами солидной недвижимости.

- Любопытно, с какой стороны нынче "входили во власть"?

- В основном это бывшие партийные и комсомольские номенклатурщики, как правило, второго и третьего эшелонов, сумевшие использовать конъюнктуру, с легкостью поменять свои убеждения. Часто это бывшие теневики, ныне легализовавшиеся. А порой это и люди с уголовным прошлым. Причем этим людям очень нравится, когда их называют "элитой". Это щекочет их самолюбие.

- В таком случае, правомерен ли по отношению к ним термин "элита"? Может быть, правильнее называть их правящей группой или кланом?

- Да, но тогда тот же подход следует применить и к политической элите других стран, также не отличающейся высокой нравственностью. Если элита – это лучшие, высокоморальные, то в ее состав вряд ли попадут действующие политические лидеры.

- Тогда в каком же смысле можно употреблять этот термин в политической науке?

- Для политического социолога элита – та часть общества, которая имеет доступ к инструментам власти, которая осознает общность своих интересов как привилегированной социальной группы и защищает их.

- А как же столь часто встречаемые разговоры в литературе последних лет о том, что Россия на протяжении десятилетий жила без элиты, ибо лучшие люди были уничтожены или томились в концлагерях, находились в эмиграции или "внутренней эмиграции"?

- Это суждения исключительно нравственного порядка, но не политологические. Раз имел место властный процесс, он осуществлялся определенными институтами, определенными людьми, как бы мы их ни называли. Именно в этом – функциональном смысле (а не морализаторском) политолог употребляет термин элита, безотносительно к моральным, интеллектуальным и иным качествам элиты.

- А какова, на Ваш взгляд, идеальная модель политической элиты?

- Главное качество подлинной политической элиты – это патриотизм, готовность ставить интересы общества выше своих личных и групповых интересов, руководствоваться ими, жить ими. Ее призвание – служение народу в самом высоком смысле этого слова. Поэтому люди, профессионально выполняющие функции управления обществом, – не всегда подлинная элита, это может быть и квази-элита

- А как Вы охарактеризуете тех, кто сегодня находится в верхних эшелонах политической власти России?

- Можно с грустью констатировать, что здесь мы почти не находим элиты в нормативном плане, а лишь ее функциональный суррогат, который способен отстаивать свои клановые интересы, но не способен отстаивать коренные интересы российского народа, выполнять роль интегратора его интересов; эту "элиту" правильнее назвать "и. о. элиты". Известные слова лорда Эктона: "Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно", увы, относится и к российской элите, для которой также характерны своекорыстие, коррумпированность, барский образ жизни при нищенском существовании основной массы населения

- Но нынешняя элита говорит о создании гражданского общества и даже выставляет себя его горячим поборником.

- Но трудно отделаться от подозрения, что этой элите не нужно гражданское общество, которое отменит привилегии этой самой элиты, будет ее жестко контролировать. Ей нужно "карманное" гражданское общество, квази-гражданское, ровно такое же, как его квази-элита. Думать, что элиту можно назначить или сделать ее таковой посредством избрания, пусть даже и всенародного, – нонсенс.

- Значит ли это, что народу необходимы гарантии защиты, механизмы постоянного контроля над элитой? И вообще, возможно ли это?

- Безусловно. Но, действуя в одиночку, простой человек не может защитить свой интерес (тем более социальный, групповой). Он должен вступать в коммуникацию с другими людьми и, стремясь добиться более эффективного результата, вступать в организацию, которая борется за интересы его группы (на Западе это обычно называют группой влияния). Эти объединения, "группы давления", союзы и есть инструменты гражданского общества, делающие не элиту, а народные массы главным субъектами социальной жизни. - Каким вы видите будущее российской элиты?

Сейчас в нашей стране наблюдается неприятная тенденция. Существует опасность того, что в России сформируются два мало связанных друг с другом мира – мира немногих наверху, разительно отличающегося от мира внизу. Новая российская элита превращается в замкнутую касту. Приток "снизу" в нее сокращается.

- Да, помнится в советское время журналисты-международники любили писать очерки под названием: "Нью-Йорк (Лондон, Париж и т. д.) – город контрастов". А сегодня выходит "Россия – страна контрастов"?

- Увы, это так. На фоне обнищания миллионов людей элита живет в условиях вызывающей роскоши, причем цинично демонстрирует ее на экранах телевидения. Господство этой элиты уже привело к деградации экономики, культуры и науки, системы образования и здравоохранения. А самая большая угроза для России (и в особенности для ее элиты) – даже не то, что народ беден и обижен, а то, что он не знает, куда его ведет эта элита, ибо она не имеет позитивной программы. Элита превращается в закрытую самовоспроизводящуюся и потому в перспективе неизбежно разлагающуюся, деградирующую группу. Особенно эта судьба угрожает детям и внукам членов элиты. Отсюда – и опасность повторения судьбы боярского, дворянского и иных привилегированных сословий.

- Есть ли выход из этой ситуации?

- Для российской элиты жизненно важно сделать правильные выводы из "оранжевых" революций. Правящие элиты не должны уповать на высокий рейтинг президента как гарантию стабильности.

В демократической стране правящая элита не должна монополизировать власть и ее атрибуты (включая СМИ), не оставляя шансов оппозиции, сталкивая ее в маргинальное пространство, превращая ее в контр-элиту. Оппозиция – необходимый элемент демократического процесса. Но, прежде всего, правящая элита должна понять, что низкий, а тем более нищенский уровень жизни "низов" при вызывающей, циничной роскоши "верхов" не может не привести раньше или позже к смене элит. Одним словом, если правящая элита не сделает необходимых выводов, она рискует перестать быть правящей элитой.

Беседовала Дарья Муравина