«Западники» и «патриоты»

Сразу же после оглашения первых неофициальных результатов выборов (т.е. еще воскресным вечером), представители коалиции Бориса Тадича стали праздновать победу. Параллельно поступали многочисленные зарубежные поздравления в адрес Сербии, "избравшей европейский путь". Некоторые из европейских политиков (например, глава МИД Швеции Карл Бильдт) не только выразили свою радость, но и признались в том, что ожидали куда менее "радужных для стабильности Балкан" результатов, а значительное число комментаторов в СМИ прямо заявили, что радикалы понесли жестокое поражение.

Напомним итоги состоявшихся в стране парламентских выборов. Согласно официальному заявлению сербского избиркома от 12 мая, выборы признаны состоявшимися - уже к 12 часам дня было обработано 97,84% бюллетеней на 95,16% избирательных участков. Коалиция Бориса Тадича получит 102 мандата (38,75% голосов избирателей), радикалы – 77 мандатов (29,22%), коалиция Воислава Коштуницы – 30 мандатов (11,34%), коалиция вокруг Социалистической партии Сербии – 20 мандатов (7,57%), прозападная Либерально-демократическая партия – 14 мандатов (5,30%) голосов. В парламент Сербии войдут и партии (коалиции) национально-религиозных меньшинств. Славяне-мусульмане, называющие себя "бошняками", получили 2 мандата, венгры – 4 мандата и 1 мандат получили албанцы из Прешевской долины, расположенной на юге Сербии.  

Итак, поражение радикалов? Однако, как не менее резонно заявил в тот же воскресный вечер пока еще действующий премьер Сербии Воислав Коштуница, все дело в математике: "Стоит только посчитать…". И действительно, голосование в парламент не является самоцелью. Проценты, получаемые при этом голосовании различными партиями, отражают степень влияния этих партий на создание парламентского большинства, необходимого для формирования правительства. Для оценки результатов партий стоит также исходить не просто из подсчета процентов, а из количества полученных мандатов, по сравнению с результатами прошлых выборов.

Вопрос в том, как будут (были) поделены 250 депутатских мандатов, и кто сможет набрать заветное число мандатов – 126 (или больше).

Напомним, что на выборах, состоявшихся в 2007 году по той же системе, в парламенте Сербии соотношение "патриотов" и "западников" было, как это ни парадоксально, аналогично нынешнему. Тогда радикалы получили 81 мандат, демократы - 64, Коштуница – 47, СПС – 16, "Г17+" Младжана Динкича – 19, Либерально-демократическая партия – 15, венгры – 3, славяне-мусульмане – 2, цыгане – 2, албанцы – 1. Спустя год демократы выступили в тандеме с "Г17+" (противник продажи НИСа "Газпрому") и расширили свои ряды за счет ряда партий, проигравших выборы 2007 года (например, Сербское движение обновления Вука Драшковича и др.) Поэтому, естественно, их результаты значительно возросли. Бросается в глаза и еще одно изменение – резкое сокращение числа голосовавших за Воислава Коштуницу. Но и это стоит приписать не "падению рейтинга патриотов", а совсем другим причинам. До 2007 года Воислав Коштуница позиционировал себя как "патриота, стремящегося в ЕС и скептически настроенного по отношению к НАТО". С осени 2007 года (когда президент США Буш обозначил будущее Косово) и в особенности после объявления и последующего признания западными странами независимости этой южной сербской провинции, в политике партии произошло резкое изменение. В одночасье партия превратилась в противника НАТО и евроскептика. Неудивительно, что после этого количество голосующих за партию Коштуницы изменилось по сравнению с прошлым годом. Новую позицию партии поддержало значительно меньшее число избирателей. Но при этом и сама партия радикально сместилась в сторону "патриотов", в отличие от ситуации год назад, когда она балансировала между "западниками" и "патриотами".  

Стоит отметить, что результаты других партий "патриотического" спектра не ухудшились. Радикалы набрали практически такое же число голосов, как и на прошлых выборах. Некоторое сокращение числа мандатов стало следствием особой системы распределения голосов тех партий, которые не участвовали в выборах. Благодаря этой системе на прошлых выборах, когда число "не прошедших" пятипроцентный барьер было более значительным, партия, набравшая первое место, получила чуть больше мандатов. В относительных цифрах число голосов, полученных радикалами, фактически идентично прошлогоднему. Похоже, что даже признание независимости Косово странами ЕС и НАТО не повлияло на это соотношение. То же самое можно сказать и о социалистах, которые несколько увеличили число своих мандатов за счет принятия в коалицию двух партий, которым на прошлых выборах не удалось попасть в парламент.  

Таким образом, комментируя результаты выборов, можно сказать, что заголовки о победе в Сербии сил, ориентированных на ЕС, являются чистой фикцией.

Сербское общество остается не менее разделенным на идеологические полюса, на "западников" и "патриотов", чем это было в 2006 году. И признание Западом независимости Косово не смогло ничего изменить. Те, кто голосовал за "западную" ориентацию в 2007 году, и теперь остались при своем мнении. А политическая декларация "И ЕС, и Косово" на самом деле означает "ЕС, а если можно, то и Косово". Абсолютную ясность в этом вопросе вносят выдвинутые еще до выборов заявления "демократов" о готовности блокирования с либеральными демократами, которые много раз повторяли о необходимости признать независимость Косово. Те же, кто готов отстаивать Косово до конца, и до признания Западом его независимости были настроены антинатовски. Поляризация избирательного тела уже состоялась и раскаявшиеся "демократы" представляют собой крайне редкое явление.  

Кому и для чего нужна фикция с провозглашением победы "демократов"? Ответ предельно ясен. Партиям предстоит создание широких коалиций для формирования нового правительства. В этих условиях пропагандистская истерия о победе одной стороны создаст в обществе (а тем самым, и у части будущих депутатов) ощущение того, что стоит поспешить примкнуть к лагерю победителей. Это является и своеобразной формой давления на целые фракции. Либеральные демократы, даже вместе со всеми депутатами от меньшинств, не в силах помочь демократам достичь заветных 126 мандатов. Уже стало ясно, что демократы не смогут сформировать правительство, не получив помощи из лагеря "патриотов". Кто же может прийти на помощь демократам? Ясно, что это не могут быть радикалы, о чем уже официально заявили представители демократов. Может быть, руку помощи протянет вечно "колеблющийся" Воислав Коштуница, который способствовал тому, что радикалы, победившие на прошлых выборах, не смогли сформировать кабинет? Вряд ли! За Коштуницу и так уже голосуют только «ястребы», а все его либеральные сторонники уже перешли к демократам. Вернуть их голоса Коштуница уже не сможет, зато может потерять голоса тех, кто поддерживал его последовательную и жесткую позицию. В нестабильных политических условиях Сербии такое политическое самоубийство исключительно невыгодно и маловероятно. Внеочередные выборы могут состояться через 3 месяца, и тогда разгневанные избиратели потребуют расплаты. Казалось бы, наименее правдоподобна и в то же время вполне вероятна совсем другая коалиция. Социалисты, партия Слободана Милошевича, уже несколько раз осторожно давали понять, что они не прочь вернуться в большую политику любыми средствами.  

Это может означать поддержку социалистов демократическому правительству, пусть даже в форме поддержки правительству "меньшинства" (т.е. поддержка без вхождения в кабинет).

Единственным и весьма серьезным препятствием этому является состав электората социалистов.

Согласно оценкам экспертов, голосующие за социалистов настроены даже более "антинатовски", чем сами радикалы. Еще более неприятным для социалистов является тот факт, что большинство их избирателей люди пожилые и небогатые. В результате реформ пенсионного страхования и социального сектора, проведенных партией "Г17+", жизненный уровень этой группы населения резко упал. Социалистам было бы крайне сложно объяснить избирателям столь крутой поворот: от резкой критики социальной политики демократов до союза с ними, с ненавистным "Г17+" и с силами, "выдавшими Гааге президента Милошевича". Фактически, после такого кульбита можно будет говорить о конце социалистов как прежней партии и о превращении их в классических "социал-демократов". А партии с подобными названиями и лозунгами с упорным постоянством прокатывались сербскими избирателями в течение последних 20 лет. Словом, социалистам грозит риск променять синицу постоянных избирателей на журавля социал-демократии в небе. И все ради того, чтобы стать "калифом на час".  

Все эти соображения делают текущие события в Сербии и закулисную борьбу за коалицию даже более напряженной и непредсказуемой, чем была сама предвыборная гонка.  

Фактически, борьба между радикалами и демократами только начинается. До какой степени будут готовы одни и другие отречься от своих интересов для того, чтобы привлечь на свою сторону недостающие мандаты? Ответ на этот вопрос дадут ближайшие дни. Впрочем, даже после образования парламентского большинства и формирования правительства останется еще один, может быть, самый важный вопрос. Сколь долго удастся новому правительству демонстрировать чудеса политической эквилибристики в стране, где общественное мнение разделено буквально надвое? Эта ситуация вынужденного равновесия продлится до тех пор, пока внешние факторы не выведут систему из мучительного балансирования. Либо Запад перестанет жадничать и наконец-то кинет своим сторонникам в Сербии жирную кость в лице "отмены шенгенских виз", определения точного срока вхождения страны в ЕС и доступа к фондам для стран-кандидатов. Либо в Сербии появится как реальная геополитическая сила Россия, которая отчетливо заявит, кто ей в Сербии по сердцу. Политика раздачи орденов и рассылки приветственных телеграмм всем актерам на сербской политической сцене, которую проводила официальная Россия в течение последних 6 месяцев, может и закончиться. Лишь после этого из политической игры в Сербии выйдут "ложные русофилы", декларирующие свою близость с выдуманной ими мифической фата-морганой, которую они охотно выдают наивным сербским избирателям за официальную позицию России. Лишь после этого статус российских инвестиций и будущее российско-сербских связей приобретут ясные и конкретные черты.