От тайги до британских морей...

Предсовнарком Владимир Ульянов-Ленин 28 января (15-го по старому стилю) 1918 года, 90 лет назад, подписал декрет о создании Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА). Так было положено начало новой вооруженной силе нашего государства.

Однако подлинно государственной армией РККА стала далеко не сразу. Мало кто даже из историков вспоминает, что первоначально это была совсем не единственная вооруженная сила новорожденной Советской республики. Это следствие одного из многих мифов, которыми на протяжении долгих лет советской истории окутывался период становления Красной Армии.

Развал бывшей императорской русской армии, вызванный популистскими военными реформами Временного правительства, дошел к концу 1917 года – времени Октябрьского переворота – до крайней степени. Характерно, что отлично зная о таком положении русской армии и во многом ему способствовав деньгами на пропаганду большевиков, Германия не спешила решить исход войны в свою пользу чисто военным путем, предоставляя России догнивать изнутри. В Берлине понимали, что наступление кайзеровских войск может только сплотить против них Россию, и разлагающаяся армия может встрепенуться.

Массы русских солдат купились на ложное миролюбие кайзеровской милитаристской машины и поверили в возможность реализации большевицкого лозунга - «немедленный мир без аннексий и контрибуций».

В период «триумфального шествия советской власти» (как потом назовут историки время с ноября 1917 по февраль 1918 гг.), особенно после убийства последнего Верховного главнокомандующего русской армией генерала Духонина (солдатская толпа, подстрекаемая большевицким наркомвоеном Крыленко, совершила над ним самосуд), старые вооруженные силы разваливались на глазах. Большевики немало способствовали этому своими реформами в духе дальнейшей «демократизации» армии.

Так, 29 (16 ст.ст.) декабря 1917 года Совет народных комиссаров издал два декрета – «Об уравнении в правах всех военнослужащих» и «О выборном начале и об организации власти в армии». Согласно первому, в армии отменялись все чины и связанные с ними знаки различия, а также запрещались ношение орденов и офицерские собрания. Согласно второму, вводилась многоступенчатая система выборов всех командиров снизу доверху. Эта система выборности и эгалитарности, противоречащая опыту любых вооруженных сил на земном шаре, была потом принята за основу в начале создания Красной Армии.

Первый миф, связанный с Красной Армией – что она была создана для отражения возможного вторжения кайзеровских войск в связи с разложением старой армии (большинство солдат еще при Временном правительстве, не дожидаясь перемирия, дезертировали в родные деревни – делить помещичью землю). Это не вполне так.

Действительно, 18 (5) января 1918 года на переговорах в Брест-Литовске делегация Четверного союза предъявила советской России грабительские условия мирного договора, в результате чего советские представители покинули конференцию. Однако в заседаниях ЦК большевиков 21 и 24 (8 и 11) января Ленин настоял на продолжении переговоров, даже если придется подписать унизительное соглашение, и 28 (15) января, как раз в день подписания декрета о создании РККА, советская делегация вернулась в Брест-Литовск. В итоге Ленину удалось настоять и на согласии с гораздо более тяжелыми условиями мирного договора, после того, как в феврале германские и австрийские войска двинулись в наступление.

Таким образом, Ленин делал и сделал все, чтобы выйти из мировой войны дипломатическим путем, пусть даже и ценой колоссальных утрат для России (социалистической России!).

Да и не могла бы только-только создававшаяся Красная Армия всерьез противостоять кайзеровским легионам, если бы те всерьез надумали двинуться на Петроград или Москву. С кем же тогда предстояло воевать Красной Армии?

На юге и востоке России уже полыхали первые костры Гражданской войны, в казачьих областях возникали первые крупные очаги сопротивления новой власти. Ленин понимал, что заключение Брестского мира придаст новый импульс антибольшевицкому движению.

В принципе, перед большевиками в начале 1918 года стояла альтернатива: или «похабный мир», или война. Но в последнем случае война должна была вестись на общенациональной основе. Большевикам пришлось бы пойти на соглашение с другими партиями и общественными группами, разделявшими идею продолжения сопротивления Германии. Для этого большевикам пришлось бы отказаться от многих радикальных шагов в «социалистическом строительстве». На такую «жертву» новые правители России пойти не захотели. Они отказались от борьбы с внешним врагом во имя борьбы с врагом внутренним. Этот ленинский замысел был очевиден уже тогда, в январе 18-го.

Недаром для вступления в РККА декрет от 28(15) января требовал рекомендации «войсковых комитетов или общественных демократических организаций, стоящих на платформе Советской власти, партийных или профессиональных организаций или, по крайней мере, двух членов этих организаций». При вступлении в РККА целыми частями старой армии требовались поименное голосование и круговая порука воинской части. Декрет официально объявлял, что РККА «создается из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс», главным требованием, предъявляемым к которым, является готовность «отдать свои силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции, власти Советов и социализма». Таким образом, Красная Армия изначально создавалась как армия Гражданской войны.

Но не могли же большевики игнорировать возможность борьбы и на внешнем фронте, с иностранными интервентами? Позиция Троцкого на Брестских переговорах – «Ни мира, ни войны, а армию распустить» – почти с неизбежностью вела к военному столкновению с кайзеровской Германией. И Троцкий не был таким идеалистом, чтобы надеяться только на «мировую революцию». Более того, именно Троцкий санкционировал решение Мурманского совета о приглашении англо-французских интервентов на Север России: союзники предполагали открыть там и в Финляндии еще один фронт против Германии. Если Ленин вел в руководстве большевиков «прогерманскую» линию, то Троцкий, исходя из собственного понимания перспектив революции, был ориентирован на Антанту. И ему была предоставлена свобода действий.

И.И. Вацетис, бывший с сентября 1918 по июль 1919 гг. главнокомандующим вооруженными силами Советской республики, вспоминал про начало 18-го года: «Основное ядро московского гарнизона составляли войска так называемой Народной армии, формировавшейся специально для возобновления мировой войны совместно с Францией и Англией против Германии. Войска эти считались аполитичными, составленными на контрактовых началах. Формированием их ведал высший военный совет под председательством Л.Троцкого, при военном руководителе Генштаба М.Д. Бонч-Бруевиче [бывший царский генерал, брат управделами ленинского Совнаркома – Я.Б.]. Войска эти были расположены в Ходынском лагере… С Францией и Англией Троцкий и его военный представитель [Бонч-Бруевич] вели переговоры о будущих планах совместных действий» (Цитата по: А.Елисеев. Социализм с русским лицом. М.: Алгоритм, 2007. С.256-257)

Таким образом, на случай военных действий с внешним врагом предназначалась Народная армия, а не Красная.

И повернись события чуть-чуть иначе, в последующие десятилетия отмечали бы 23 февраля (или в какой-то другой день) праздник Народной армии. (Кстати, о 23 февраля: историками давно доказано, что никаких побед над немцами под Псковом и Нарвой не было. В «Столетии» об этом писал М. Кустов). Конечно, полномасштабных боев с кайзеровскими полчищами не предвиделось. Это была бы партизанская война, и лишь на окраинах, где-нибудь на том же Севере, части этой армии могли бы действовать против немцев на фронте, подпираемые с боков армиями союзников. Но Народной армии так и не пришлось вступить в бой под своим названием, а когда летом 1918 года Гражданская война заполыхала ярче, части этой армии влились в Красную, ставшую, таким образом, единственной регулярной армией Советского государства.

Эта армия показала свои блестящие качества именно как классовая (правда, под техническим руководством старых царских офицеров и генералов) армия междоусобной брани, одержавшая победу над другой классовой армией. Но уже первая война с регулярной национальной армией – Польской – показала слабую боеспособность Красной Армии.

Однако сокрушительное поражение, которое Красная Армия понесла под стенами Варшавы в 1920 году, ничему не научило М.Тухачевского – главного виновника той катастрофы, впоследствии ставшего первым замнаркома обороны СССР и создателем военной доктрины СССР, господствовавшей до конца 30-х годов. Эта доктрина по-прежнему основывалась на опыте Гражданской войны и нацеливала Красную Армию на мировую революцию (Тухачевский всегда был поклонником Троцкого). Дескать, стоило бы только РККА перейти границу, как угнетенный пролетариат в странах Европы должен был восстать против своей буржуазии и обеспечить большевикам победу. В этих видах Красная Армия была напичкана множеством легких танков, предназначенных для развития прорывов в глубоком тылу противника, но показавших свою абсолютную непригодность к реальному бою в 1941 году.

И по сути РККА долго оставалась классовой армией Гражданской войны, мало способной к «нормальной» межгосударственной войне. Поход Блюхера в 1929 году против войск милитаристской клики Чжан Сюэляна (конфликт на КВЖД) был лихим мото-кавалерийским наездом, да к тому же противник был явно не адекватного качества. Только в сентябре 1939 года РККА стала формироваться на основе всеобщей воинской повинности (прежде существовали классовые ограничения). Однако пороки системы, господствовавшей два десятилетия, не могли быть ликвидированы в одночасье. Зимняя война с Финляндией обнажила слабости РККА настолько, что во многом спровоцировала шапкозакидательские настроения в генералитете вермахта и облегчила Гитлеру решение напасть на СССР.

Однако армия Гражданской войны постепенно превращалась в армию защиты Отечества. Завершилась эта эволюция уже на полях Великой Отечественной…