Жертвоприношение Тарковского

В издательстве «Вече» вышел сборник статей «Тарковский. “Боже!.. Чувствую руку Твою на затылке моём”».Так бывает, что работа над книгой не всегда тотчас завершается её выходом. И в нашем случае сборник, составленный народным артистом России Николаем Бурляевым, пролежал более десяти лет...

Тогда, в начале 2012 года кинематографический мир готовился отметить в апреле 80-летие Андрея Тарковского (1932-1986). Я сотрудничала с пресс-центром Международного кинофестиваля «Золотой Витязь», и его бессменный руководитель, кинорежиссёр Николай Петрович Бурляев предложил мне помочь ему со сбором материалов для книги об Андрее Арсеньевиче Тарковском.

Для меня это была огромная ответственность, но и радость, благодарность за оказанное доверие. Ничего себе – между великим режиссёром и мною – одно рукопожатие…

На несколько месяцев была отложена тогда моя работа над сборником статей и писем выдающегося педагога С.А. Рачинского, учителя моих прадедов (сборник вышел в 2013 году). И, приступая к работе над сборником о Тарковском, я, первым делом, пришла к своему учителю в литературе Анатолию Парпаре, поскольку его советы неизменно мне помогали. Он, помнится, тогда сказал: «Да, Андрей Тарковский – это космос. Найди сначала все книги о нём и изучи их, только потом берись за такую работу». И сейчас на моей книжной полке семь разных книг о Тарковском, включая ЖЗЛовскую и несколько сборников со статьями о нём. Но всего важнее были встречи и беседы с живыми мэтрами – искусствоведом Паолой Волковой, оператором Вадимом Юсовым, работавшим с Тарковским, игуменом Андроником (Трубачёвым)… А с владыкой Черногорским и Приморским Амфилохием и вовсе связывала нас духовная нить благодаря слависту Илье Числову, который, к слову сказать, внёс, как переводчик, немалый вклад в работу кинофестиваля «Золотой Витязь». Увы, но все они перешли уже в мир иной… Хорошо, что чьи-то имена остались в этой книге.

Задумка о книге и стержневая её основа принадлежат Николаю Бурляеву, и его воспоминания о работе с Тарковским, его видение характера этого человека и значимости его для отечественной и мировой культуры составляют треть сборника.

«Через все свои произведения Андрей Тарковский пронёс идею ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ. Все фильмы Тарковского – одна единая песня его души, переливающаяся из фильма в фильм, – пишет Николай Бурляев. – В каждом фильме Тарковского прослеживается один и тот же Евангельский сюжет – жертва во имя спасения других. Все его творения – поистине христианские. Всё его творчество – постижение Бога в себе и в окружающем мире».

Напомним, что Николая Бурляева летом 1961 года пригласили на Мосфильм для пробы на главную роль юного разведчика Ивана в фильме «Иваново детство», а далее была его работа в фильме «Андрей Рублёв» (1965). «Последняя новелла “Колокол” ошеломила простотой и мощью финального аккорда, гимном непобедимой духовной мощи России. Образ литейщика колоколов Бориски всколыхнул мою душу, вышел для меня на первый план, затмив всё остальное», – вспоминает Николай Петрович о времени своего знакомства со сценарием фильма «Андрей Рублёв». Пройдёт много лет и кинофестиваль «Золотой Витязь» зазвучит по России таким же набатным колоколом, собирая творцов кино и зрителей, которые сделали для себя выбор: «За нравственные идеалы. За возвышение души человека».

«Устремлённость к Создателю, поиски Бога и форм проявления Божественной Истины в искусстве, эсхатологический взгляд на бытие мира определяют смысловой и эстетический контекст всех фильмов “Андрея Первозванного в мировом кинематографе”, как определяет Андрея Тарковского его верный ученик и последователь Николай Бурляев. Именно сакральное “третье измерение” расширяет подтекстовые смыслы киноязыка Тарковского вплоть до метафизики философии истории и библейских аллюзий», – написал в своём предисловии к книге киновед Александр Семенюк.

А как важно сегодня дать зрителю то, о чём писал Тарковский полвека назад: «Все мои фильмы – так или иначе, говорили о том, что люди не одиноки и не заброшены в пустом мироздании, – что они связаны бесчисленными нитями с прошлым и будущим, что каждый человек своею судьбой осуществляет связь с миром и всечеловеческим путём…».

Немало подобных цитат Андрея Тарковского Николай Бурляев поместил в свои размышления о великом мастере. Снабжена книга и достаточным количеством фотографий, составляющих вкладки на мелованной бумаге. Кадры времён работы над разными фильмами, снимки самого режиссёра с любимыми актёрами в процессе работы, в творческом поиске, в переживаниях. Уникальный материал.

Удивительное ощущение от времени работы над книгой. Всего несколько месяцев прошло, а мне казалось, что все вокруг заняты размышлениями о Тарковском. Мой хороший товарищ художник Филипп Москвитин, как оказалось, тоже работал тогда над портретом Тарковского.

Писатель Дмитрий Шеваров, к которому я обращалась – вдруг он тоже что-то писал, сообщил мне, что много лет назад они публиковали анкету Тарковского в газете «Первое сентября», и в ответ на эту публикацию долго потом приходили тёплые письма читателей. Мне отсняли в редакции старые номера газеты, Митя прислал ещё письма читателей. Этот материал, как и многое другое, осталось за бортом вышедшей ныне книги. А так и должно быть, для книги важна собранность, подтянутость, выверенная тональность.

В тот год, в день Всех Святых в земле Российской просиявших, мне посчастливилось быть на литургии в Сретенском монастыре. И вдруг в проповеди иеромонах Симеон (Томачинский) заговорил о том, что спасение каждого из нас состоит и в нашем попечении о земном Отечестве, в том, насколько мы потрудились на благо Родины. И тогда, с амвона, иеромонах Симеон процитировал строки письма А.С. Пушкина к П.Я. Чаадаеву, которые звучат в фильме А. Тарковского «Зеркало»: «…Как литератора меня раздражают, как человек с предрассудками я оскорблён, но, клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, как нам Бог её дал».

К отцу Симеону я подошла после службы. Батюшка оказался кандидатом филологических наук, литературоведом и, в том числе, знатоком творчества Андрея Тарковского, он с радостью согласился записать беседу, которую читатель найдёт в этой книге.

А как дорого нам сегодня слово всенародно почитаемого в Сербии и Черногории, современного проповедника, отошедшего ко Господу в 2020 году, митрополита Черногорского и Приморского Амфилохия (Радовича), который любезно согласился тогда написать для книги Николая Бурляева. И вот основная мысль, которую владыка проводил в своих размышлениях о Тарковском: «Великий русский писатель и славянский пророк, всем нам известный Фёдор Достоевский, высказал святую и великую мысль, которая гласит: “Мир спасёт красота”. А наш великий современник, русский режиссёр Андрей Тарковский, осознав глубину перемен, произошедших в мире и людских душах за тот период, что отделяет нас от времён Достоевского, высказал другую мысль, не менее глубокую и значительную, – одной красоты недостаточно для спасения мира. Эта идея будто открыла иное измерение подлинной красоты, приниженной и забытой, без которой прочая красота бессильна. «Стыд – вот что спасёт человечество», – сказал Тарковский. Переводчица с сербского Елена Потехина отметила, что это слова героя фильма Тарковского «Солярис» Криса Кельвина.

А сколько домашнего тепла и сестринской нежности в вошедших в книгу воспоминаниях Марины Арсеньевны Тарковской о своём брате: «Консерватория! Просторный вестибюль, яркий свет, широкие белые лестницы с коврами. И вот он – Большой зал. <…> Искоса взглядываю на маму и на Андрея. Они поглощены музыкой, у Андрея брови нахмурены, правая рука отбивает на коленке такт. Я встряхиваюсь и снова стараюсь слушать. Знакомая тема немного оживляет меня. <…> Но хоть и считали меня дома вовсе лишённой музыкального слуха, я довольно скоро научилась слушать музыку и уже не могла обходиться без неё. <…> С Андреем с самого начала всё было иначе. У него был абсолютный слух. Когда его до войны принимали в музыкальную школу, сбежались все преподаватели. <…> Но инструмента мама купить не могла, занимался он у соседей и к урокам почти не готовился».

Часто вспоминаю узнаваемые по фильму «Зеркало» заснеженные волжские берега в Кинешме и нашу поездку с Мариной Арсеньевной в Юрьевец 1 апреля, накануне дня рождения Андрея Арсеньевича. В маленькой комнате Дома-музея Андрея Тарковского была размещена выставка писем Арсения Тарковского с фронта – детям и писем детей – на фронт. «Милый папа!.. я выучил 11 номеров Ганона, играю Баха. …Папа, когда будешь в Москве, пришли нам книжки…», – писал Андрей отцу на фронт.

В тот день служилась панихида в Богоявленской церкви XVII века, где почивают святые мощи Симона Блаженного. Как знать, возможно, из всех празднеств, проходивших по случаю юбилея режиссера, самое важное для него было – молитва о нём в огромном ледяном храме с потемневшими иконами, молитва самых близких людей.

«Что-то он такое сделал для прославления русских святых…, – отслужив панихиду, задумчиво говорил об Андрее Тарковском отец Леонид. – Андрей Рублёв точно стал молитвенником за него».

В этой небольшой по объёму, но весьма ёмкой книге читатель услышит голоса и зарубежных деятелей культуры, восхищённых гением Андрея Тарковского. В книгу вошли статьи польского сценариста и режиссёра Кшиштофа Занусси, венгерского философа Михая Фрешли, итальянского биографа Андрея Тарковского Рафаэля Льяно, итальянского историка кино Симонетты Сальвестрони.

Сколько ни открываешь для себя Тарковского, это – космос, космос, как верно подметил Анатолий Парпара. И вечное удивление. Как Тарковский всё заграничное, всю итальянскую красоту – музыку, живопись, которые так любил, переплавлял в русское. И делал это интуитивно. Да разве только это удивляет в Тарковском.

Много в год работы над книгой пришлось перечитать написанного о Тарковском. В одной книге автор смаковала, описывая непристойности, которые были или не были в жизни такого многогранного человека, это ещё большой вопрос. Но поразительно, что кто-то издаёт книги, в которых нет благодарности никому, нет восхищения ни перед чем, нет даже интереса к герою повествования. Мы договорились тогда с Паолой Волковой написать критику этой книги. А потом успокоились. Как хорошо, что «он больше не принадлежит ни какой стране, ни какой религии, он сын неба», – сказал об Андрее Тарковском мудрейший человек – узбекский писатель, художник, режиссёр и актёр Шавкат Абдусаламов, чьи воспоминания также вошли в книгу.

Мне ли оценивать, как Андрей Тарковский славил Бога, безошибочно ли он прожил свою жизнь. Я просто редактор, человек с карандашом и блокнотом, у которого одна задача – запечатлеть своё или чьё-то переживание, передать образ времени. Но как несказанно важен для меня непрестанный – до смерти – поиск и самоотверженность в этом поиске героя этой книги, его попытка понять, для чего живёт человек.

«Если художник внутренне свободен, у него есть тысяча способов видеть, слышать и чувствовать мир», – хочется вновь процитировать Шавката Абдусаламова.

На наших глазах создаётся тарковсковедение, точнее, входит в некую новую фазу. По количеству изданных книг можно сказать, что интерес к Тарковскому не меньше, чем к Пушкину или Есенину. Так что, по аналогии с пушкинианой, смело можно сказать, что создаётся тарковскониана.

Нам ещё долго предстоит осмысливать, что было дано Богом нашему великому соотечественнику, и что он выстрадал своей жизнью. «И знаем, что в оценке поздней // Оправдан будет каждый час», – звучит ахматовская строка. Известный драматург, соавтор сценария фильма Андрея Тарковского «Зеркало» Александр Мишарин, чьи воспоминания также вошли в эту книгу, писал: «Я знал трёх гениев XX века: Ахматову, Шостаковича и Тарковского».