Великая битва славян

День победы русских полков во главе с великим князем Дмитрием Донским над монголо-татарскими войсками в Куликовской битве является в России Днём воинской славы, который отмечается 21 сентября.

По праву эту битву можно было бы назвать Донской битвой, ибо случилась она фактически у истоков реки Дон, на территории нынешней Тульской области. В XIV веке это была пустынная степная сторона, настоящее Дикое поле, старинные славянские земли. Река Дон вытекала в те времена из обширного Иван-озера, где сейчас город Новомосковск.

Озеро это, известное ещё со времён Геродота, писавшего о северных границах Скифии, пересохло в эпоху Петра Великого, когда здесь неудачно пытались провести канал. А во время смертельного столкновения молодой Московской Руси с клонящейся к закату Золотой Ордой, Дон Иванович (не зря так называли его в былинах!), подпитывался водами былинного озера, и в верхнем течении был полноводной большой рекой. Такой полноводной, что воеводы великого князя Руси Дмитрия Московского даже боялись переправлять через него свои войска для будущего сражения с Ордой на Куликовом поле, располагавшиеся в месте впадения в Дон речки Непрядвы. Успех сражения был сомнителен, а отступать пришлось бы через полноводный Дон. Сомневался и Дмитрий, шел уже сентябрь 1380 года, Дон к тому же ещё и разлился от осенних дождей. Но, словно предчувствуя эти сомнения великого князя, святой Сергий Радонежский, недавно ещё благословлявший князя на битву, прислал ему грамотку, в которой писал: «Без всякого сомнения ступай, княже, на битву со всей свирепостью их (т.е. ордынцев – авт.), ты обязательно победишь». С русским войском шла на битву и недавно писанная икона Божией Матери, которую позже назовут Донской. Икона была написана как хоругвь, двусторонняя, её можно было поднимать на копье над войском – это было знамя московского воинства. Пишут, что накануне битвы князь Дмитрий Иванович долго молился Пресвятой Богородице ночью перед этой иконой, и случилось чудо: Божья Матерь сошла с иконы и утешила князя. Вот как об этом образно, словно перевоплощаясь в князя Дмитрия, написал Александр Блок в своих стихах « На поле Куликовом»:

И с туманом над Непрядвой спящей,
Прямо на меня 
Ты сошла, в одежде свет струящей, 
Не спугнув коня.

Серебром волны блеснула другу
На стальном мече, 
Освежила пыльную кольчугу 
На моём плече.

И когда, наутро, тучей чёрной
Двинулась орда, 
Был в щите Твой лик нерукотворный 
Светел навсегда.

Надежд на победу было мало. Мамай, бывший темник Золотой Орды, лишь недавно провозглашённый ханом в ходе долгой внутренней борьбы в этом разбойничьем государстве: наследники хана Узбека, чингизиды (т.е. потомки Чингисхана) по крови напропалую убивали друг друга, за десять лет сменилось шесть ханов. Династия «покорителя вселенной» безжалостного Темучина клонилась к упадку. Темник (т.е. предводитель «тьмы» – отряда в десять тысяч воинов) Мамай в этой обстановке сумел занять пост беклярбека (главы правительства), а после, отправив к праотцам последнего чингизида, сам стал ханом. Но положение его было непрочное, оставались ещё потомки Чингиса в соседних ханствах, из Сибири напирал на него Тохтамыш, грозился занять престол в великом городе Сарае на Ахтубе.

Мамаю нужна была победа, победа грандиозная, равная победе Батыя над Русью в 1237-1240 годах. Но Русь уже была не та, что в XIII  веке. Два десятилетия правления князя Ивана Калиты (внука Александра Невского) в Москве сделали из этого крошечного городка столицу обширного княжества.

Калита смог поладить с могущественным ханом Орды Узбеком, постоянно ездил к нему на поклон, возил дары, сам в общей сложности прожил в Сарае два года у ханского престола, но заслужил ханскую милость, получил ярлык на великое княжение над Русью и право собирать дань для Орды! Теперь все богатства ордынского «выхода» скапливались в Москве, и Москва богатела и расстраивалась не по дням, а по часам. Нет, Калита исправно платил дань Сараю, но ведь понятно, что и себе удерживал немалый куш. Приходилось умащивать ордынских чиновников, расположившихся в Замоскворечье, где сейчас находится улица Ордынка. Так, правдами и неправдами, богатства были скоплены в Москве огромные. Они-то и пригодились новому Русскому государству уже во времена правления внука Калиты, князя Дмитрия, приступившему к нему в свои 9 лет! Его отец, князь Иван Иванович Красный умер очень рано, но в Москве уже было сильное боярское правительство преданных княжескому дому людей во главе с митрополитом Алексием, которого хорошо знали в Орде, так как он лечил ханских родственников. Алексий добился для своего малолетнего князя ярлыка на великое княжение и усиление Москвы продолжилось. Уже в первые годы правления Дмитрия, был построен каменный Кремль на Боровицком холме – сильнейшая крепость! Для строительства подобной твердыни необходимы огромные средства, значит, они у Москвы были. И об эту твердыню сразу обломал свои зубы литовский великий князь Ольгерд, который дважды пытался захватить Москву, да не получилось.

 Видя такое усиление новой столицы Руси, многие русские княжества начали тяготеть к Москве, заключать с ней договоры о взаимопомощи. Так и сложился тот союз русских княжеств, что смог вывести на Куликово поле огромное войско в сто пятьдесят тысяч бойцов, как принято считать.

Некоторые историки сомневаются в подобном числе русских воинов, но даже тот факт, что войска двигались тремя, а не одной, дорогами (на одной не вмещались) к Коломне, где был назначен сбор – уже говорит о многом. Там на Девичьих полях у Оки был произведён смотр всех сил, воины распределялись по полкам, каждый полк состоял из земляков, это укрепляло силы воинов: нельзя было спасовать перед своими. Местные князья возглавляли свои полки, а князей было много – шли целыми княжескими семьями, а семьи были большие: только князья белозёрские – шесть человек, все падут на поле брани вместе со своим полком... Князья ярославские – пять человек, а если начать перечислять всех – князья ростовские, ярославские, белозёрские, моложские, прозоровские (удела ярославского княжества), тарусские, кашинские, оболенские, мещерские, елецкие, стародубские, брянские, каргопольские, костромские, смоленские, холмские (из тверской земли) и так далее.  Из Пскова пришёл князь Андрей, сын самого литовского Ольгерда, пришёл князь Дмитрий Ольгердович, другой сын Ольгерда – князь трубчевский. Правой рукой Дмитрия был воевода Дмитрий Михайлович Боброк Волынский – выходец из Западной Руси (тогда не существовало никакой Украины, даже польские короли, взявшие в своё владение в силу наследственных связей эти русские земли, имели титул «королей Руссии»!), тот самый знаменитый Боброк Волынец, чья выдержка и мудрое слово решило исход битвы. И, наконец, был тут отважный Владимир Андреевич, князь серпуховской, двоюродный брат Дмитрия, сын брата его отца князя Андрея Ивановича из Радонежа, покровителя обители святого Сергия. Владимир Андреевич заслужит наименования Храброго, это он поведёт за собой Засадный полк и обратит в бегство Орду на Куликовом поле. Помимо князей «со дружинами», шли и бояре со своими людьми да и городовые ополчения, т.н. «тысячи» со своими тысяцкими. После одного этого перечисления можно ли сомневаться в количестве русских войск на Куликовом поле?

Но ордынцев было ещё больше. Мамай ведь два года собирал великое нашествие. Ещё с 1378 года, когда войско его мурзы Бегича было разгромлено Дмитрием под Переяславлем-Рязанским (так тогда называлась нынешняя Рязань) на реке Воже. Потому Мамай сумел заключить союз с пятью тюркскими ханами из Поволжья и Причерноморья (летопись говорит, что вместе с Мамаем на Красном холме на Куликовом поле была и ставка пяти степных князей), набрать войска из племён Северного Кавказа, которых тогда обобщённо называли черкасами и места расселения которых простирались до Дона (там до сих пор существует город Новочеркасск – столица донских казаков) и Днепра, где и сейчас есть город Черкассы. Плюс к тому и полк генуэзских пехотинцев, т.н. «чёрная пехота» – лучшие воины тогдашней Европы, был нанят им и прибыл через Кафу (Феодосию).

Всем – и западным, и восточным разбойникам хотелось пограбить Русь. Видно, слава о богатствах Ивана Калиты достигла далёких берегов. Общее количество войск нашествия приближалось к трёмстам тысячам бойцов.

Войска на болотистой низине, что и представляло собой это поле, расположились фронтом в шесть вёрст. Вот и считайте – сколько там было сражавшихся!

Битва состоялась в самый праздник Рождества Пресвятой Богородицы, по новому стилю – 21 сентября. Рассвет того дня был холодным, туман застилал обширное поле.

Опять над полем Куликовым
Взошла и расточилась мгла, 
И, словно облаком суровым, 
Грядущий день заволокла.

За тишиною непробудной,
За разливающейся мглой 
Не слышно грома битвы чудной, 
Не видно молньи боевой.

Но узнаю тебя, начало
Высоких и мятежных дней! 
Над вражьим станом, как бывало, 
И плеск и трубы лебедей.

Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались. 
Доспех тяжёл, как перед боем. 
Теперь твой час настал. – Молись!

И вот в самый день праздника в Троицкой обители у Сергия молились за победу русского воинства, совершалась, как всегда, ранняя литургия. Ранняя литургия – это 6 часов утра, засветло. В это время на Куликовом поле начали развёртываться русские полки. Никогда ещё Русь не выводила в поле такую силу! Но и со стороны Орды начали подходить конные отряды, а в середине ордынских порядков зачернели ряды генуэзской пехоты – европейские латники шли в бой против православного войска. Воистину прав наш великий поэт Фёдор Тютчев, дальний предок которого, боярин Захарий Тютша был послан от князя Дмитрия к Мамаю с предложением мира, но Мамай отверг этот мир, когда писал:

Все богохульные умы,

Все богомерзкие народы

Со дна восстали царства тьмы...

Неужели – Во имя света и свободы?..

Возможно, и Орда предполагала, что они борются за свободу грабить и убивать, а генуэзские латники свободно шли на бой точно, надеясь нажиться. Но жестоко ошиблись. 
Литургия в Троицком храме у Сергия заканчивалась, когда игумен вдруг прервал службу и, словно зачарованный, начал говорить своим монахам и прихожанам, которых собралось много в храме, ведь был праздник. Он начал рассказывать о битве, о том, что вот сейчас выезжает из русских родов брат наш Александр Пересвет… Вот выезжает встречь ему могучий видом ордынец, по роду печенег – Челубей. Вот он что-то кричит нашему Пересвету, оскорбляет его, похваляется своей силой… Вот они устремились навстречу… И копьями пронзили друг друга! – Прими, Господи, душу брата нашего, раба Твоего Александра!..

Потрясённые прихожане и монахи обители, а средь них был и молодой инок Епифаний, прозванный впоследствии Премудрым, будущий составитель Жития преподобного Сергия, не шелохнувшись, слушают в молчании рассказ Сергия о свершающейся сейчас, вот в это самое время битве. Сергий словно парит в храме, взор его устремлён куда-то вдаль, он сейчас не здесь, он там –  в поле, среди русских ратников.

 Он всё видит и тут же говорит об этом. Он видит как князь Дмитрий в латах простого ратника сражается в первых рядах… Вот на него бросились восемь ордынцев! Он отбивается, прижавшись спиной к дереву. Меч его рубит одного врага, другого… Князь получает сильный удар по шлему, падает оглушённый, и на него падают зарубленные им ордынцы. Но он жив, да спасёт его Богородица!

А что это?.. Фряжская рать прорубилась уже в самую середину нашего стана! Бой идёт у княжеского стяга. В доспехах Великого князя Дмитрия, в его багряном плаще, что зовётся «корзно», сражается воевода Михайло Бренок. И вот он уже поражён смертельно и стяг княжеский падает, подрубленный фряжским мечом. Прими его душу, Господь! Но сражаются ещё в середине русского войска князья белозёрские со своей дружиной, что весело шли на битву и «нарядно выглядело их войско» (как писано  в «Сказание о мамаевом побоище»). Но падают убитые один за другим князь Фёдор Романович Белозёрский и сын его Иван. Прими их души, Господь! 
И, кажется, одолевают басурманы... Но стоит ещё за густой дубравой засадный полк воеводы Дмитрия Боброка Волынца и князя Владимира Серпуховского. И рвётся в бой молодой князь Владимир, но воевода Дмитрий удерживает его: «Пожди, князь, пусть ветер переменится на них!» И переменился ветер… и пошла русская конная рать разворачиваться лава за лавой и ударила по орде сзади. А запасных ратей у ордынцев нет, все силы Мамай бросил в битву. И возопили ордынцы: «Увы, нам, мы все русские рати порубили, а ныне русские мёртвые да побитые живыми встали!» И бросилась орда в страхе бегство, и Мамай бежал с Красного холма, бросив всё достояние своё и казну золотую богатую, и шатёр свой, и все князья ордынские бежали с ним.

Молчание царило в Троицком храме. Преподобный Сергий закончил свой рассказ и замолчал, лишь горели его глаза, да осунувшееся лицо словно светилось в полумраке невеликого деревянного храма.

«За нами победа, мы победили», – закончил он и пал без чувств.

Увы, не закончилось на Куликовом поле ордынское иго в тогдашнем 1380 году. Уже через два года пришёл на Москву Тохтамыш, что сверг в Орде ослабленного поражением Мамая и Мамай бежал в Крым, в Кафу (Феодосию) к своим союзникам генуэзцам, а те его ограбили и, убили и бросили тело в море на корм рыбам. Так закончил свои дни злейший враг Руси. Но Тохтамыш неожиданным набегом в 1382 году сумел захватить и разграбить город, князь Дмитрий вынужден был отступить на север, собирать новое войско, так как прежнее погибло на поле Куликовом. Потери русских полков были столь сильные, что отбивать новое нашествие было нечем. Пришлось вновь выплачивать дань Орде Тохтамыша, чингизида по происхождению. Но и этот чингизид недолго царствовал, через несколько лет его войска, которые он копил для нового нашествия на Русь, были разгромлены новым завоевателем – железным хромцом Тимуром, строившим из Самарканда свою великую среднеазиатскую империю. Тохтамыш потерял свой трон в Сарае и бежал в Литву, а сам великий город Сарай, где был крупнейший невольничий рынок русских рабов был буквально стёрт с лица земли войсками Тимура. На месте столицы Орды теперь пустыня. Тимур собирался идти походом и на Русь, но... не пошёл, повернул свои войска обратно в Азию от города Ельца. По преданию ему явилась во сне Богородица и предрекла ему Божий гнев, если он пойдёт на Москву. Много ходит домыслов на этот счёт, но факт остаётся фактом – непобедимый Тимур повернул неожиданно свои войска обратно от границ Руси. Прошло ещё сто лет и только в 1480 году ордынское иго окончательно было снято с Руси при московском великом князе и государе Иване Васильевиче III, правнуке князя Дмитрия, прозванного Донским.

Будет первая суббота в начале ноября месяца. Эта суббота называется Дмитровской родительской субботой, она установлена после Куликовской битвы, как день поминовения русских воинов, погибших на поле Куликовом.

Да и всех русских воинов, отдавших свои жизни за наше Отечество, за Россию. Вечная память!

В статье использована картина Михаила Нестерова «Благословение Сергием Радонежским Дмитрия Донского на Куликовскую битву» (1897)